В моём доме хранится пожелтевшая полоса из газеты «Мелиоратор» от 9 мая 1992 года. Она хранит рассказ моего дедушки, Худякова Германа Павловича, о войне.

«Бронепоезд предполагалось изловить на «удочку» (это такое приспособление, состоящее из длинного парашютного шнура, прикреплённого к детонатору взрывного устройства). Заряд уже заложен, шнур протянут, осталось только уловить момент и дёрнуть. Залёгший в ложбине недалеко от насыпи паренёк выжидал. Приказ был такой: не дать возможности немцам выслать подкрепление по железной дороге с тыла, отрезать все пути к отступлению бронепоезда. Готовился Герман Худяков «поймать» крупную рыбу, весь запас тола использовал для этого... Попалась же вражеская дрезина с группой солдат. Обидно. За бронепоезд потом пришлось всем драться. Метров сто не добежал до него – ранили в ногу. Вынесли с поля боя свои...

Группа подрывников из пяти человек (четыре бойца и командир) к этому моменту уже совершила немало диверсий. На счету Германа и его напарника уже был тяжёлый вражеский эшелон с техникой, несколько мостов, телеграфных столбов и прочего. Рушили всё, что работало на захватчиков. А шёл Герману Павловичу Худякову в ту пору лишь пятнадцатый год. С год уже находился он в оккупации. Жил с родителями в землянке в Старой Руссе. Отец, как и до войны, малярничал, мать управлялась по хозяйству. Эвакуироваться не успели. В первую же облаву мать с отцом были схвачены. Этапом их отправили в ближайший концлагерь. Герман скрытно последовал за колонной. Потайными дорогами он добрался до города Дно, что в Псковской области. Здесь даже с отцом удалось перемолвиться.

На зиму мальчишку приютили в одном из колхозов. Чтобы даром хлеб не есть, помогал как мог крестьянам, работал. А вскоре узников концлагеря стали отправлять в Германию. Увезли и родителей. Неизвестно, как бы сложилась судьба Германа Павловича, не окажись он в районе действий партизанского отряда. Назад уже пути не было, хотел мстить за родителей. Прошёл, как положено, курсы молодого бойца. Учились на ходу, в боевых действиях. Смышлёного и верткого партизана вскоре приметили, определили его в подрывную группу. Скидки на возраст не давалось. Таскал на себе все взрывные принадлежности, заряд, да ещё винтовку или автомат впридачу.

Дисциплина была очень строгой. Каждый человек был на счету. «Однажды боец из нашего отряда отлучился вроде бы без спроса в ближнюю деревню подкрепиться у родителей», – рассказывал дедушка корреспонденту. – «Кормёжка в отряде была скудной – давали одну картофелину на сутки. Специальный разведотряд разыскал того парня, вернул его и после недолгого разбирательства он был на глазах у всех расстрелян. Колонна двинулась дальше, а безымянный хлопец (имена оставались в секрете) продолжал лежать на обочине пыльной просёлочной дороги».

Задача перед партизанами стояла конкретная: препятствовать всеми средствами подходу свежих сил врага и его отступлению. После Сталинграда моральный дух немецко-фашистских захватчиков был подорван. А тут ещё партизаны, многокилометровые рейды которых в тыл врага участились. За ночь преодолевали по 40-50 километров. Уже стёрлись в памяти ветерана (моего дедушки) названия многих населённых пунктов, где была задействована их партизанская группа.

«Ранен я был недалеко от станции Шилинка. Это запомнил», – говорил дедушка корреспонденту.

Ратных эпизодов у Германа Павловича Худякова было много, но кто их тогда фиксировал. Была обычная работа по физическому уничтожению вражеской военной техники, живой силы. Подрывники за войну поработали на славу, но и своих парней потеряли немало. Двоих разведчиков дальнего дозора фашисты так изуродовали, что страшно было на них смотреть. Следы издевательства были налицо: выколотые глаза, вырезанные звёзды на теле и т.д. После таких «картинок» и партизаны ожесточённее становились. Бились не только с немцами, но и с власовцами. С последними бои велись до полного уничтожения. Пленных ни с той, ни с другой стороны не брали.

...В 1944-м вышел приказ: направить отряд на восстановление Ленинграда. В Гатчине его расформировали. Вчерашние партизаны стали вольнонаёмными строителями. Того, кто получше был одет, т.е. по сезону, зачислили на курсы шофёров. Ну а тех, кто был налегке, определили на работу в тёплые помещения: ставили к станкам, слесарным верстакам.

Герман Павлович учился на шофёра. По окончании курсов направили его в распоряжение военно-строительного управления Ленинградского фронта. Работал на лесовозе, возил лес из Финляндии. Первой машиной у Германа Худякова был ЗИС-5 с газогенераторным агрегатом. Испытывали тогда трудности с бензином. Кроме того, каждая поездка стоила жизни. Люди продолжали гибнуть на заросших мхом минных полях, которые оставались на ранее оккупированных немцами территориях. Долго ещё давала о себе знать война.

После Победы, уже в 1946-м году, из Германии привези родителей. Они были полными инвалидами. Доставили их в Саратов, где жила родная тётка Германа Худякова. Первым делом разыскали тогда Германа Павловича и приказом перевели его в Саратов. Отца в том же году не стало. Некоторое время жили в Калининграде, где продолжал служить в морской авиации брат Германа Павловича. А когда не стало матери, вернулся Герман Павлович Худяков в Саратов. Здесь в 1956 году, в очередную годовщину Победы, встретил на танцплощадке свою супругу (мою бабушку) Антонину Тимофеевну».