Представляем материалы об истфаковцах, погибших на фронтах Великой Отечественной войны

Окончание Великой Отечественной войны не увидел ряд студентов исторического факультета, а также преподаватель, бывший декан Б.С. Зевин, и заместитель декана А.П. Васильчук. Информация о них содержится в издании «Помним» (Борисов Б.И., Майофис Л.Я., Филиппов А.К. Помним. Саратов, 2010.), газете «Ленинский путь», материалах группы «Поиск», действовавшей на историческом факультете под руководством В.М. Гохлернер.

«Чаще всего наш курс общался с Б.С. Зевиным в процессе лекций по новой истории. Четкая и ясная постановка вопросов и их стройное освещение. Все это воспринималось как солидная, хорошо продуманная конструкция. Деканство Б.С. Зевина совпало с двумя крупными событиями в жизни университета и факультета: 30-летием со дня учреждения университета в Саратове и 50-летием со дня смерти Н. Г. Чернышевского. В связи с этим декан активно взаимодействовал с коллективом факультета, университета, местными государственными и партийными органами власти. Он хорошо знал А.М. Панкратову — по Институту Красной профессуры истории, слушателем которого состоял с 1/IХ 1935 по 23/I 1938 г. и в своих устных выступлениях в Саратове не раз говорил о ней доброе слово.

Преподаватель и декан много внимания уделял организации учебного процесса и воспитательной работе среди студентов, тем более что напряжение прошлого времени не спадало, и органами НКВД было «изъято» три студента. Б.С. Зевин неоднократно высказывал свои соображения о необходимости усиления системы воспитания студенчества, понимая его как многофакторный процесс, в котором весьма значима не только лекция, но непосредственное участие студента в постижении культуры в ее различных проявлениях. Сюда он включал и ВЛКСМ, который был ему очень близок. В университетской многотиражке «Сталинец» (29 октября 1938 г.) Зевин опубликовал большую статью-воспоминание к 20-летию III съезда РКСМ «Боевые годы». Студенты-историки, бравшие, как это было принято, на себя определенные обязательства по учебе, составили и напечатали в этой газете материалы «Из истории комсомола Саратова» (С. Шеметов, З. Мичурина). М. Бурякова подготовила доклад по истории ВЛКСМ. В сотружестве с университетским комсомлом Б.С. Зевин действовал и тогда, когда помог молодежи в организации и проведении теоретической конференции. Б.С. Зевин часто фигурирует, когда речь идет о различных политических акциях, посвященных той или иной дате истории партии. И это связано с тем, что преподавательскую работу в университете он начал по новой учебной дисциплине, которая была введена в высших учебных заведениях. 27 марта 1939 года он был назначен и.о. доцента основ марксизма-ленинизма (с 1 марта). В такой роли специалиста по истории партии он выступал уже в 1938 году, когда был назначен председателем комиссии (в нее входили декан Таубин и преподаватель Тарновский), выделенной парткомом СГУ для разбора лекции преподавателя Крутова по курсу «Социализм». Как это было очень часто, один преподаватель искал ошибки у другого (мобилизуя на свою сторону мнения студентов, которые были проверены деканом Таубиным и его заместителем Осиповым) и направлял их высшему арбитру – Обкому партии и партийной организации университета. Итак, 29 мая 1938 года идет заседание парткома СГУ. Судьбу Крутова предугадать было нетрудно – проработав в университете 12 дней, он вынужден был его покинуть после злосчастной лекции на истфаке, прочитанной в ноябре 1937 года. Подумать только: с точки зрения аналитики он положил в основу периодизации социализма периодизацию Сталина, объясняя это тем, что она относится к истории ВКП(б), а Крутов читал лекцию о «социализме». Крутов упустил ленинский план социалистического строительства, выдвинутый в 1918 году в работе «Очередные задачи советской власти», и поэтому у него получалось, что вопросы социалистического строительства поставлены были только после гражданской войны. Ничего лектор не говорил о таком важном факте этого периода, как организация коммун, совхозов на отобранных у капиталистов поместьях. Ничего Крутов не говорил о существовании ленинского кооперативного плана. О крестьянстве ведет речь или в целом или только о двух прослойках – бедняки и кулаки. Середняк у него выпал и поэтому в лекции не только не говорится о союзе с середняком как лозунге партии, но даже слово «середняк» в лекции не упоминается. Крутов говорил о военно-политическом союзе пролетариата с крестьянством в годы гражданской войны, но не дает экономической основы этого союза. Говоря, что крестьянин в эти годы шел на жертвы, чтобы сохранить Советы, не показывает, в чем они конкретно выражались в области экономической и почему крестьяне боролись за социализм.

Крутов утверждал, что Бухарин был за НЭП и считал, что НЭП обеспечивал победу социализма в нашей стране. В действительности Бухарин боролся против политики партии – против НЭПа (об этом теперь нечего замалчивать), на деле предлагая мир с капиталистическими элементами.

Как декана Б.С. Зевина волновали вопросы учебно-методической работы. На одном из заседаний партбюро СГУ (10 февраля 1940 года) он выдвинул предложение поставить перед комитетом высшей школы вопрос о замене оценки «посредственно» на «удовлетворительно», обо она «негодная». «На истфаке не совсем ладно дело с дисциплиной». Трудно решались вопросы с обеспечением преподавателей жильем. Партбюро (29 августа 1940 года) констатировало: «У отдельных научных работников истфака (Гейликман, Цинкина, Бартенев, Лыс) имеются антигосударственные тенденции, во что бы ни стало перебраться из “провинции” на работу в столичные вузы. Партбюро решительно осуждает такие настроения, они действуют вопреки интересам государства». От таких характеристик веяло тревогой.

Зевина хорошо знали в университете. Его избирали в партбюро, делегатом на районную партийную конференцию, на университетский Совет лектория. Он часто выступал на партсобраниях, например, 11 февраля 1939 года, когда обсуждались тезисы докладов Молотова и Жданова на ХVIII всесоюзной партконференции. Зевина включили вместе с Панкратовой и Таубиным в редколлегию, созданную для издания «Ученых записок». Он был членом совместной комиссии историков СГУ и педагогического института по проведению 150-летия Французской буржуазной революции.

Подчас его критиковали. Газета "Сталинец" обратила внимание на его неправленую стенограмму лекции, и он должен был объясняться на этот счет на партбюро (7 июня 1940 года; на этом же заседании в партию принимали В. А. Артисевич). Отмечали его неправоту, когда он говорил, что «вопрос о победе социализма на международной арене разрешен полностью и бесповоротно».

Обстановка на факультете все более накалялась. Подал заявление об уходе с работы Таубин, Шапиро, Ципкина и др. У ректора – конфликт с деканом. На партбюро рассматривали заявление об освобождении его от обязанностей декана, поскольку ему предстояла большая работа над диссертацией. Ранее такое заявление обсуждалось на партбюро факультета. Просьба не была удовлетворена.

Заявление Зевина обсуждает закрытое партсобрание и вновь звучат слова: «Нет желания работать деканом…не оформил себя в научном отношении». (Срок защиты кандидатской диссертации – май-июнь 1939 года). «Я доведен до такого состояния, что работать не в силах. В очень плохом состоянии здания и помещения факультета. Я дошел до такого состояния, что беру метлу и собираю сор, так как изнервничался, стал разговаривать резко со студентами, работниками, ректорат не помогает».

28 апреля 1940 г. Зевин был освобожден от занимаемой должности декана, согласно его заявлению. С 25 апреля по 6 мая 1940 г. ему был предоставлен отпуск в счет неиспользованного очередного отпуска за 1939 г. С 3 мая по 13 мая он, старший преподаватель, находился в командировке в Москве и Ленинграде, куда выезжал для подбора и приглашения кадров на истфак. 27 августа 1940 г. Б. С. Зевин был утвержден в должности и. о. заведующего кафедрой истории нового времени (основание – выписка из приказа № 1635/К. ВКВШ от 22 августа и распоряжение ректора университета).

Моя последняя встреча с Б. С. Зевиным состоялась в июле 1941 г. На Кировском проспекте, в маленьком магазинчике «Минеральные воды» я неожиданно встретил своего учителя. Не сразу узнал его, – передо мной человек в военной форме батальонного комиссара. Красногвардеец и красноармеец вновь в боевом ряду. Разговорились. Учитель готовился к отправке в действующую армию, студент – досдавал экзамены за 4 курс и, со всеми ребятами факультета, подав заявление в Кировский райвоенкомат, ожидал близкого дня отъезда в одно из военных училищ (эвакуированное Могилевское пехотное училище, ст. Привольская).

Позже, после окончания войны и демобилизации, возвратившись в Саратов, я узнал о судьбе Б. С. Зевина. Он участвовал в первых сражениях. Однажды ему стало известно, что в воинской части есть группа медсестер, прибывшая из Саратова. Это были студентки истфака, которые накануне войны организовали курсы медсестер (руководители Галя Бесонова и Зина Мичурина, студентки нашего курса). Они были призваны в армию и отправлены, как им говорили, на маневры. В действительности же на Западных территориях страны уже шла война.

Истфаковцы встретились. Вскоре в одном из сражений Б. С. Зевин погиб». (Автор: проф. Г. Д. Бурдей)