16 августа Алексей Валериевич Зюзин, директор Зональной научной библиотеки имени В.А. Артисевич, отметил свой 50-летний юбилей. Знаменательно, что впервые в нашу «научку» он попал, будучи ещё семиклассником, чтобы подготовить доклад об Индире Ганди. Всё, что произошло дальше, подтверждает – совсем не случайно впоследствии он стал руководителем одного из крупнейших вузовских книжных хранилищ (ЗНБ СГУ уже 115 лет!).
В беседе с ним мы узнали, когда посещение университетской библиотеки было для студентов привилегией; заменит ли искусственный интеллект профессию библиотекаря; почему многие нынешние студенты предпочитают учиться по печатному учебнику, а не по электронному; как извлечь из книги самое полезное.
– Алексей Валериевич, так почему вы выбрали библиотечную специализацию во время учёбы на филологическом факультете СГУ?
– В годы моей учёбы была такая дополнительная специализация, которая фиксировалась и в дипломе. У нас был очень активный курс, все на всё записывались. Я тоже выбрал две специализации – библиотечную и искусствоведческую. Первое занятие состоялось по библиотечной специализации. Собеседование с Верой Александровной Артисевич прошли тогда 27 человек, до конца обучения дошли, правда, не все.
Я же сразу понял, что попал в свою стихию, для меня библиотечное направление было родным и знакомым, можно сказать, с детских лет.
– Можете вспомнить первую библиотеку своего детства? Какие библиотеки в Саратове посещали в разное время?
– Все началось с домашней библиотеки дедушки и бабушки. Когда тебе говорят, что эти книги брать нельзя, естественно, ты до них добираешься. У дедушки на самых верхних полках стояли ещё дореволюционные издания. Мне, детсадовцу, они казались очень странными – с непонятными буквами. И тем не менее они мне нравились, особенно «История России» Ключевского 1903 года издания и «История государства Российского» Карамзина 1886 года издания. Дедушке пришлось объяснить мне, как их читать. Так что Карамзина до сих пор люблю с шестилетнего возраста.
Ещё помню любимый магазин «Искусство», который располагался когда-то напротив консерватории. Там детям разрешали листать альбомы с иллюстрациями. Постоянно проводились какие-то розыгрыши, и я помню, как впервые выиграл красивейшую, прекрасно изданную книжку «Росписи гуцульских мастеров», которую потом подарил библиотеке. Мне везло, я много чего выигрывал.
В Доме книги мы были завсегдатаями отдела записи на подписные издания – стояли в очереди за книгами из серии «Классики и современники». Сдавали макулатуру во «Вторсырьё», что также давало право приобретать дефицитную литературу.
Родители выписывали пять литературных журналов, в старой квартире была отдельная комната под библиотеку. Прабабушка любила не только сама читать, но и чтобы ей читали. Для меня долгое время было непонятно, почему родители по ночам читают книжки в каких-то коленкоровых переплётах. Почему-то их давали на одну ночь и о них никому нельзя было говорить. Странные книжки… Это очень интриговало. Пробирался ночью на кухню и листал их. Это был так называемый самиздат.
Потом бабушка привела меня в районную библиотеку №3 на улице Аткарской, там же я посещал кружок, где мы обсуждали прочитанные книги. В другом кружке, «Помоги книге», занимались, как нам говорили, лечением книг. Нас учили варить специальный клей, который не разрушает бумагу.
Нас всё время приводили в какие-то библиотеки – детсадовскую, школьную. При этом я всегда дружил с директором школьной библиотеки. Когда приходили новые книжки, она сразу меня об этом информировала. Со своей стороны я всегда был её помощником – книги расставлял или обеспыливал их по специальной технологии.
Затем была городская библиотека на улице Зарубина, где в конце 1980-х можно было даже приобрести списанные книги. До сих пор помню, как радовался собранию сочинений Бориса Полевого.
Символичным было и первое посещение университетской научной библиотеки в конце 1980-х, уже в перестроечные годы. Я учился в 99-й школе. Учительница истории дала задание написать эссе про премьер-министра Индии Индиру Ганди. А я материала нигде не нашёл, даже в городской библиотеке. Тогда учительница, наверное, в шутку сказала, что есть ещё университетская научная библиотека.
Видимо, моей решимости и наглости не было предела – в библиотеке меня приняли за дипломника, поэтому и отправили ожидать заказанные книги в читальный зал дипломников. Я заказал аж 12 книг и радовался, что взял с собой две тетрадки. Почему-то библиотекарь пропустила меня, а потом, видимо, опомнилась, извинилась, что отрывает от работы, и попросила читательский билет, чтобы сделать отметку. Каково же было её удивление, когда узнала, что я не студент. Тогда школьников в «научке» не обслуживали, нужно было получить разрешение на посещение у директора библиотеки.
Тем не менее разрешение я получил, и подготовленный мной доклад произвёл впечатление на учительницу, Татьяна Ивановна сказала: «Либо в университет поступишь, либо будешь работать в этой библиотеке».
– Вы два года проработали школьным учителем, затем вернулись в университет, уже в Зональную научную библиотеку СГУ, где прошли путь от методиста до директора. Трудно было определиться с призванием?
– Учителем я работал, ещё будучи студентом. Я поступил на вечернее отделение, учиться на котором можно было, лишь устроившись на работу. Я пришёл к себе в родную 99-ю школу, и директор взял меня на должность руководителя кружка. Я также заменял учителей во время их отсутствия, благо, такой опыт у меня уже был. У нас ведь была экспериментальная школа, дублирующая университетскую систему, – с зачётами и зачётными книжками, мы принимали экзамены друг у друга под контролем учителя.
Мне вообще везло с внедрением всяких новшеств – с детского сада я всегда был в эксперименте. Мало кто может похвастаться, что, будучи шестилетним ребёнком, он уже работал воспитателем. А у нас в детском садике «Солнышко» уволилась воспитательница и некем было её заменить. Директор принял решение: ребята из старшей группы будут в младшей за воспитателей. Мы их вместе с нянечками одевали, выводили на прогулку, читали им книжки.
Даже в первом классе у нас был эксперимент. В 1981 году мы ещё писали перьями! Макали их в непроливайку. Моя первая учительница, она же первая учительница моего папы, Ирина Ивановна Гурьянова так ставила нам красивый почерк, тренировала аккуратность.
В перестроечные годы мы старались быть самостоятельными, надо было зарабатывать деньги. Я подрабатывал лаборантом в университете на кафедре истории русской литературы и фольклора. В университетскую библиотеку пришёл в 1993-м году, на практику, после специализации. Мне предложили поработать в научно-методическом отделе, где я больше года замещал сотрудников. Затем взяли в отдел хранения фондов. Это было вечерами, во вторую смену, после учёбы, благо, библиотека тогда работала до десяти вечера. А иногда начиналась и третья смена: мы ходили разгружать вагоны в районе Первой Дачной, трудились до двух ночи, но зарабатывали реальные деньги.
В 1994-м, когда уже учился на дневном отделении, опять попал в эксперимент, тогда в университете объединили дневное и вечернее отделения. Меня позвали в 37-ю школу учителем русского языка и литературы. Школа стала лицеем, и здесь тоже начался эксперимент: руководство решило разрабатывать новый курс с нетрадиционным подходом к изучению литературы. Речь шла о междисциплинарном соединении истории, литературы и культуры («Русская словесность»). Директор предложил мне этим заняться. Я разработал и читал три спецкурса по истории и теории книги, по взаимосвязи литературы и культуры, по этикету. С последней темой мне очень помог наш университетский преподаватель Валентин Евсеевич Гольдин, который настаивал на речевом этикете как важной составляющей любой интеллектуальной деятельности.
В 1994 году Юрий Николаевич Борисов отправил меня от семинара в Ульяновск, на конференцию по наследию Николая Михайловича Карамзина. Но служебную записку о моём отсутствии в выходные дни (а библиотека и тогда работала) не смогли передать директору. Поэтому, когда я вышел в понедельник на работу, меня вызвали в директорский кабинет. К моему удивлению, Вера Александровна Артисевич вместо того, чтобы отчитать меня, предложила работать в библиотеке на постоянной основе в научно-методическом отделе.
– Сегодня вы руководите этой библиотекой. Её высокие стандарты Вера Александровна закладывала в течение 67 лет! Вы были знакомы? Реально ли сейчас продолжать заложенные традиции?
– Когда поступал на дневное отделение, мы писали сочинение в шестом, гуманитарном зале библиотеки, нас по традиции тогда напутствовали ректор Анатолий Михайлович Богомолов и Вера Александровна Артисевич. Она-то и пригласила меня вскрыть конверт с темами. По иронии судьбы, и по мнению членов комиссии, как выяснилось позже, я не полностью раскрыл тему сочинения, и меня на дневное отделение не взяли. Такое бывает. Переложив документы на вечернее отделение, мы опять пришли писать сочинение, уже в четвёртом зале, и снова… Вера Александровна предложила мне вскрыть конверт с темами. На этот раз у меня было «пять/пять»!
В дальнейшем, когда уже проходил библиотечную специализацию, она предложила создать актив нашей группы и включила туда меня. А когда я пришёл в библиотеку на работу, Вера Александровна основательно за меня взялась. Я должен был отработать по месяцу в каждом отделе библиотеки, а всего их было шестнадцать! Такая у неё была практика. Она считала, что это расширяет кругозор сотрудников. Они таким образом глубже вникают в специфику работы всей библиотеки, в особенности работы каждого отдела.
Вера Александровна всегда ненавязчиво пыталась нас дополнительно чему-то научить – как бы между прочим предложить тему для выставки и потом обсудить её подготовку. Она активно предлагала заниматься научной работой, писать статьи.
Что я точно запомнил из её напутствий – большое внимание надо уделять людям. Они вышли на работу с тем бэкграундом, который принесли из дома. Если ты можешь чем-то помочь человеку, сделай это, и он с другим настроением будет работать.
Она очень интересно читала лекции, потому что в большей степени они были похожи на эмоциональный рассказ. У неё было желание сохранить и передать всё, что работало на историю библиотеки. Очень гордилась, что сохранила деревянный стул первого директора университетской библиотеки Ивана Антоновича Буссе – он ей сам его передал. Мы, кстати, до сих пор его храним, как и другие предметы первой университетской кабинетной мебели.
Важность тех традиций, которые она закладывала, осознаёшь лишь с годами, каждый раз убеждаясь, как она была права. Конечно, что-то сегодня уже менее актуально – изменилась культура книжного чтения, но остались заложенные ею принципы работы библиотекаря. Они очень перекликаются с близким мне высказыванием Дмитрия Сергеевича Лихачёва: «Нельзя видеть в библиотекаре простого помощника учёного. Библиотекарь – сам учёный: только работает он не над одной и притом «своей» темой, а над многими «чужими» темами, это учёный, отдающий себя другим».
Когда в течение всего дня библиотекарю задают вопросы на самые разные темы, он должен быстро сообразить, что есть в фонде и как это поможет человеку сориентироваться, найти что-то новое в его теме. И это не только то, что стоит на полке. Нужно помнить, в какой базе данных искать требуемое. А самое главное – помочь читателю правильно организовать свой поиск.
– Сегодня фонд Зональной научной библиотеки университета – более трёх миллионов экземпляров изданий! Насколько сложно управлять таким интеллектуальным арсеналом? В чём специфика именно вузовской библиотеки?
– Вузовская библиотека выросла из учебной библиотеки. Изначально главная её задача – помогать преподавателям и собирать научную литературу для поддержания научной традиции. Если вспомнить историю вузовских библиотек, то, как и в нашей библиотеке, чтобы попасть сюда студенту со дня её открытия 27 октября 1909 года, нужно было письменное разрешение профессорско-преподавательского состава. Два раза в неделю два студента получали право лишь на два часа для работы! Это была привилегия. Студенты того времени должны были сами покупать учебники. Например, учебник по анатомии был очень дорогой, его покупали вскладчину, для всей группы. Директор, Иван Антонович Буссе, придумал такую фишку: выпускникам предлагал оставить учебник в альма-матер. Так и складывалась учебная библиотека. Много учебников дарили сами преподаватели. Фонд библиотеки на конец 1909 года составлял всего полторы тысячи названий.
Сегодня огромный фонд библиотеки насчитывает более 3,2 миллиона изданий. На отдел редких книг и рукописей приходится более 65 тысяч экземпляров. В одном месте собраны порядка 4,5 тысячи наименований оцифрованных материалов библиотечного фонда. Это книги российского и мирового значения, датируемые даже XV веком. Здесь хранятся авторские подписи известных писателей и автографы таких исторических персон, как Екатерина II и Наполеон Бонапарт.
Мне иногда говорят: у вас в библиотеке хранят книжки, которые уже двадцать лет никто не спрашивает. Поверьте, на двадцать пятом году их обязательно спросят! При всей сегодняшней цифровизации большая часть истории науки – как раз в этих самых редких печатных источниках, ведь всё оцифровать невозможно.
Вера Александровна всегда заботилась о том, чтобы университетским учёным было удобно. Если она узнавала темы исследований, тут же включала таймер: наверное, им потребуется на латинском языке такой-то словарь и такой-то указатель, и она делала всё, чтобы его раздобыть, обменяться, купить, но чтобы он был в нашей библиотеке.
В своих воспоминаниях профессор-историк Соломон Моисеевич Стам пишет, что, готовясь к конференции в столице, не успел перед отъездом зайти в библиотеку, решил, что посетит «Ленинку» (теперь это Российская государственная библиотека), чтобы выписать из словаря то, что нужно для выступления. Заказал словарь, а ему говорят: «У нас такого нет. Как нет? А в Саратове есть. Ну, это у Артисевич есть, а у нас нет».
Она и сотрудников подбирала соответствующих. Клавдия Ивановна Дворецкова – зачинатель справочно-библиографического отдела. Её называли «энциклопедией на ножках». У неё всегда под рукой была записная книжка, в которую она записывала фамилию учёного и тему, которой он интересуется. И когда смотрела справочники, указатели, всегда имела это в виду, выписывала на листочках всё интересное по его теме. Это и есть научная работа.
Ну и, конечно, одним из приоритетов сегодняшней библиотеки является поддержка студента, чтобы он освоил все курсы, которые ему предлагает пройти университет, чтобы стать настоящим специалистом.
– В круг ваших научных интересов входят библиотечное дело, филология, библиография, краеведение. Чему отдаёте предпочтение? Как совмещаете руководство библиотекой и преподавание?
– Всё взаимосвязано. Филология даёт почву для библиотечного дела и наоборот. Краеведение – это главный из аспектов нашей жизни, поскольку, как говорила Вера Александровна, мы должны быть патриотами нашего края.
Когда студент в качестве причины невыполненного задания говорит, что в библиотеке этой книги нет, я тут же парирую: «Это вы кому сейчас говорите? Я могу сказать, на какой полке она стоит».
Филология – особая дисциплина, она помогает понять и извлечь то, что является основой произведения, что хотел сказать автор. Моя задача научить студента не просто увидеть текст; а текст, который играет, живёт, развивается по своим законам. Без библиотеки здесь не обойтись.
– Что лично для вас является уникальным в научной библиотеке? Какие открытия, находки, исследования связаны с работой здесь на протяжении более 30 лет?
– В библиотеке работать очень интересно. Каждый день узнаёшь что-то новое. Уже 115 лет библиотеке, а мы всё находим интереснейшие документы, например недавно опубликованные Н.А. Попковой письма дочери Пушкина (Марии Александровны Гартунг) – они хранятся у нас в фонде библиотеки.
Каждый раз находишь новую интересную тему, которая рождается практически случайно. Как, например, последняя история с Петром Андреевичем Вяземским. К нам в своё время поступила библиотека от графа Сергея Дмитриевича Шереметева. Поскольку он был родственником Вяземского, то своим долгом считал издать полное собрание сочинений поэта и публициста. Но, конечно, туда вошло не всё, что он хотел опубликовать. Поэтому граф напечатал для себя один том в кожаном переплёте с золотым тиснением и делал в нём пометки от руки. Видимо, он нашёл в рукописях ещё одно стихотворение и вложил в этот том. Сколько людей смотрели эту книгу, но почему-то его не обнаружили. Мне довелось долистать книгу до этой странички. Оказалось, это стихотворение не было опубликовано.
Или все знали, что в библиотеке СГУ хранится автограф стихотворения К.Д. Бальмонта «Беседка», посвящённого Наталье Вячеславовне Яхимович. Это любимое стихотворение поэта, которое публиковалось во всех изданиях. Но там почему-то были пропущены две строфы. Убрав эти строфы, поэт оставил нумерацию. Все думали, что он просто ошибся. Когда начинаешь читать в автографе, понимаешь, почему они пропущены. В Саратове он влюбился, и посвящены они были другой женщине. Но это уже совсем другая история.
– Есть ли у библиотеки будущее на фоне развития цифровизации, искусственного интеллекта и прочих новаций?
– Я не против цифровизации, это замечательно. Применение искусственного интеллекта в библиотечно-информационной сфере имеет ряд преимуществ, начиная от быстрой и точной обработки информации до очень удобной работы с электронным вариантом.
Но, ещё раз повторюсь, работа в библиотеке – это работа с людьми. Искусственный интеллект не может полностью заменить помощь сотрудников библиотеки в поиске и консультировании пользователей. Я уверен, что ИИ с запросами читателя, которого обслуживают наши сотрудники, не справится. У него замкнёт всё, сработают ограничения в понимании контекста.
Да, у нас стало меньше читателей по сравнению с прошлым, не спорю. Но внутренняя работа с фондом никуда не исчезла, она осталась, да ещё и усложнилась. Меня другое радует: в последние годы читатель стал возвращаться в библиотеку. И ещё больше радует, когда мы предлагаем электронный учебник, а нас просят дать печатное издание. И знаете, чем объясняют? Мол, глаза устают, а книжный вариант берёшь в руки и отдыхаешь. Будучи студентом, я и предположить не мог, что когда читаешь печатный учебник, то отдыхаешь.
Беседовала Тамара Корнева, фото Дмитрия Ковшова
